Создатели компьютерных игр из российской студии Ice-Pick Lodge всегда предлагали странное: провести двенадцать дней в чумном городе — в 2005 году («Мор (Утопия)»); прожить безвременье в холодном Промежутке — в 2008 году («Тургор»); путешествовать по Земле без гравитации — в 2011 году («Эврика!»); сойти с ума вместе с лесным отшельником — в 2013 году («Тук-тук-тук»)... и снова вернуться в охваченный эпидемией город — предположительно, осенью 2016-го.
Мы, поклонники их творчества, поступаем еще более странным образом: с радостью соглашаемся на каждое из этих предложений.
Что же заставляет нас проводить жизнь за жизнью в неуютных и неприветливых мирах? Слушай внимательно: мы расскажем.
К л а р а. Все говорят: «невозможно, невозможно»... А вдруг получится?
Г о с т ь. Что получится?
К л а р а. Совершить невозможное. Я верю, что я совершу настоящее чудо.
Г о с т ь. Кто ты?
К л а р а. Я — вестница!
Г о с т ь. Что же ты предвещаешь?
К л а р а. Надвигается беда, от которой спасти может только чудо. И я умею творить чудеса!
Г о с т ь. Кого спасти? И где мы вообще?
К л а р а. Это театральная сцена. И вместе с тем — Город. Живой, дышащий, настоящий. Его кормят Бойни — порождение древней Степи, — а голову венчает хрустальная башня Многогранник.
Г о с т ь. Город? В пустой степи?
К л а р а. Степь не пустая. Она родит дурманную траву, быков и странных существ. Степняки зовут ее Мать Бодхо, почитают ее, поклоняются ей.
Г о с т ь. И что же, горожане тоже верят в эту… мать?
К л а р а. О Городе заботятся три правящих семьи. Правители оберегают его: Каины строят и судят, Ольгимские кормят, Сабуровы исполняют Закон. А Хозяйки видят сны о том, каким Город станет. Вернее, так было. А теперь…
Г о с т ь. Ну, что вздыхаешь так тяжко?
К л а р а. Город, как огромный бык, лежит на берегу реки. Смотри, он тяжело дышит. Он уже болен, ведь на сцене появилась страшная болезнь, песочная язва.
Г о с т ь. Похоже, здесь нужны врачи.
К л а р а. Они уже спешат сюда. Двое. Вот только я им не доверяю. Они всё сделают неправильно. Эти врачи уничтожат своего пациента без всякой жалости. Они не ведают милосердия, они слепы в своем упрямстве.
Г о с т ь. Почему?
К л а р а. Смотри сам. Один из них — умник Бакалавр. Всю жизнь он служит истине так рьяно, что ослеплен ее сиянием. Ледяной демон на черных крыльях, он никого не пощадит.
Г о с т ь. Демон? Как ты его… А что второй?
К л а р а. Второй — Гаруспик. Степной жрец с руками хирурга и глазами мясника. В его груди горит огонь воли, он следует долгу, но вот его «чуткие руки» убивают гораздо чаще, чем лечат.
Г о с т ь. Невеселый выбор.
К л а р а. Они стоят друг друга и будут воевать друг с другом, разрывая Город на части. Лучше бы они позволили сотворить чудо моим рукам.
Г о с т ь. Ничего страшного. Если это театральная сцена, то агония Города — представление на потеху публике, а жители — куклы.
К л а р а. Сам ты кукла! Что ты смотришь? Думаешь, шучу? Вдруг ты и в самом деле актер в пьесе, где режиссер решает, кому жить, а кому стать притоком кровавой реки.
Г о с т ь. Глупости.
К л а р а. Впрочем, это ведь зависит от твоего выбора. Особенно здесь...
Г о с т ь. О чем ты говоришь?
К л а р а. Я всё правильно говорю, это ты не слушаешь!
Г о с т ь. Я слушаю! Просто не понимаю, о чем ты.
К л а р а. Ты не умеешь задавать вопросы. Понимаешь ли ты то, что хочешь знать? Истину? Идеальный рецепт? Хочешь подсмотреть в сценарий пьесы, чтобы выяснить, как правильно? Это невозможно, этого не будет... Здесь никто ничего не знает наверняка, даже те, чье амплуа отмечено знанием.
Г о с т ь. И как тогда правильно задавать вопросы?
К л а р а. Не переживай. Правильных вопросов нет. Законы уже давным-давно все нарушены, а мнимое равновесие доживает последние часы, и местные судьи совсем не стремятся к перемирию... а Власти? Власти вообще, страшно сказать, дети. Беспомощные и напуганные, да-да.
Г о с т ь. Я не ослышался? Дети?
К л а р а. …среди страданий и беззакония, Гость, тебе придется существовать двенадцать актов, двенадцать дней, и только выбор, неизбежный и безрассудный выбор поможет избежать трагического финала.
Г о с т ь. Неприятно звучит. А можно ли без этого обойтись?
К л а р а. Обойтись? Ты что, меня совсем не слушал?
Г о с т ь. Что ты на меня взъелась? Говоришь путано. Я даже не понял, из чего тут можно выбирать.
К л а р а. Ледяной Бакалавр защищает Утопистов. Они творцы и дерзатели, в этом им не откажешь. Многогранник — рукотворное чудо, лишь первое из их творений. Если дать им волю, на другом берегу реки они построят Город Чудес. Но их чудеса — жестокие, страшные, силой вырванные у мироздания.
Г о с т ь. А Гаруспик?
К л а р а. Кровавый Гаруспик опекает детей Города — Термитцев. Они хотят возделывать свои чудеса, как садовник возделывает сад. Их Хозяйки расцветят Город красками и наполнят светом. Уклад будет вершить в Бойнях ритуалы, Степь — баюкать на своей груди травы и стада. Но и Термитцы не желают чтить Закон и ранят землю не меньше, чем Утописты.
Г о с т ь. Как?..
К л а р а. Не перебивай. Тебя заворожат картины будущего, которые будут рисовать и те, и другие. Но и Утописты, и Термитцы преступны и жестоки. Они не ведают ни раскаяния, ни жалости.
Г о с т ь. А есть ли кто-то еще?
К л а р а. Есть те, кто уверовал в мои чудеса. Всеми отверженные, отчаявшиеся, раскаявшиеся, они осознали свою вину и склонились перед Законом. Их путь — Смирение и Искупление. Благодаря им Город, заложенный Симоном, будет стоять увенчанный Хрустальной Башней Многогранника.
Г о с т ь. Конечно. Только вот я слышал, тебя называют Самозванкой...
К л а р а. Ты всё равно ничего не понимаешь. О важном нельзя говорить простыми словами. Послушай лучше сказку. Один чародей решил построить Город, чудеснее которого нет на свете. Он нашел на краю Степи место, где Земля была древней и мудрой, и на силе Духа, прозрачной и твердой, как хрусталь, и горячей, как огонь, Крови заложил поселение.
Г о с т ь. Тот самый Город?
К л а р а. Слушай. Город рос, и чудеса его росли вместе с ним, и нарушали эти чудеса Закон. И вот настало время расплаты. Тогда Дух призвал на защиту ледяного демона, а Кровь пробудила огненного. Каждый был силен, но каждый хотел защитить свое. И только Земля чувствовала боль всех, кто на ней живет, и родила девочку. Девочка проснулась в глубокой могиле, измазанная в глине…
Г о с т ь. Что же ты замолчала? Продолжай!
К л а р а. Кто ты? Впрочем, неважно. И не смотри на меня так, чего уставился? Зови меня Кларой. Ах, поняла... ты, наверное, говорил с моей сестрой. Чего она тебе наплела?
Г о с т ь. Я... странно себя чувствую после этого разговора.
Н а х о д к а. Ах, Гость, забери меня отсюда! Я знаю, ты ведь способен. А здесь так одиноко, страшно, голод гложет меня изнутри и всё такое непривычное.
Г о с т ь. Как ты попала сюда?
Н а х о д к а. Не знаю... Кажется, я упала откуда-то сверху, только не знаю, как и почему. Но помню прекрасный родной мир, полный радости и силы, которой он готов напитать тебя при первой потребности. Там всегда безопасно и тепло, и там я жила. А здесь так тоскливо и пусто, что выходит лишь существовать.
Г о с т ь. Поэтому ты плачешь?
Н а х о д к а. Не только. Стоит мне здесь уснуть, как внизу, под нами, я вижу ужасное, безмерно пугающее место. Воспоминания о нем пробирают до дрожи и наяву. Там нет света, нет яркого солнца, ничто тебя не согреет и не приютит. В том мире безраздельно властвуют голод, мрак и хищные существа, жаждущие забрать остатки твоих сил, едва ты устанешь и не сможешь им противиться. Он кажется мертвым, застывшим, замерзшим, но и в такой пустыне находится место для чудес.
Г о с т ь. Неужели?
Н а х о д к а. Главное чудо этого мира — Цвет. Он — энергия, он — пища, оружие и щит, кровь и плоть и твой главный инструмент. Им можно оживить горную породу и засохшие ростки, продлить жизнь или сразить врага.
Г о с т ь. Я даже не знал, что цвет может иметь такую силу.
Н а х о д к а. Сила Цветов безгранична. Лишь благодаря им ты можешь двигаться дальше — и в буквальном смысле тоже. Вперед, вверх, к цели, если так тебе будет проще. Ты же понимаешь, что речь не о кистях с красками? Всё гораздо серьезнее. Рисуя, ты отдаешь свой Цвет, — а в том мире любое действие требует огромной отдачи. И каждая капля отданного Цвета понемногу, но меняет окружающую действительность.
Г о с т ь. Как же понять, какой Цвет нужно взять?
Н а х о д к а. Нужно научиться слышать голоса Цветов. Лучше всего это умеют делать Сестры — прекрасные создания, которые родились в том месте. Они называют его Промежутком. Каждая из них сумела соединить в себе два Цвета, что удивительно, ведь Цвета не ладят между собой. А к Сестрам они являются, принося в Промежуток жизнь. Правда, в последнее время Цвета приходят реже, желают вырваться за границы Промежутка и зовут за собой Сестер. Они были бы рады попасть сюда — не только потому, что здесь прекратятся муки голода. На Поверхности, как они зовут это место, Сестры смогут рисовать.
Г о с т ь. А что значит «Промежуток»?
Н а х о д к а. Сестры верят, что есть множество миров, размещенных один за другим по вертикали. Я бы сравнила это со ступенями. Мир Сестер не на самом верху, но и не в начале пути, — он промежуточная ступень, потому и называют его Промежутком. Известно, что чем выше мир, тем больше в нем ресурсов и возможностей; и если очень постараться, можно подняться на одну ступень наверх. А может, и выше. Это то, чего жаждут Сестры и что называют «Прорывом».
Г о с т ь. Как осуществить Прорыв?
Н а х о д к а. Для Прорыва необходимо максимально наполниться Цветом, до предельно возможного состояния. Как только оно будет достигнуто, все Цвета Промежутка устремятся в одну точку — к тому, кто совершает Прорыв. И едва путь для них будет открыт, они перейдут в новый предел вместе с тем, кто собрал их в себе.
Г о с т ь. Но если уйдет весь Цвет…
Н а х о д к а. Ты прав, Гость. Промежуток превратится в застывшее полотно, и Цвета больше не придут к нему. Не будет ни энергии, ни пищи, ни скудного тепла. Братья понимают это, потому и ограничивают в Цвете Сестер, чтобы у тех не хватило сил для Прорыва.
Г о с т ь. Кто такие Братья?
Н а х о д к а. Братья — порождения самых страшных глубин, которые ты можешь себе представить, дети еще более ужасного, чем Промежуток, мира, имя которому Кошмар. Они смогли подняться оттуда без Прорыва и считают Промежуток своим Раем, себя — его хозяевами, а своим призванием — поглощение и хранение Цвета, к которому относятся с особым трепетом: Кошмар лишен этого чуда. С собой они принесли заповеди и табу, нарушителя которых ждет жестокое наказание. Трату Цвета, в частности рисование, они называют страшнейшим из грехов. Братья по-своему последовательны и мудры в желании сохранить мир Промежутка незыблемым, но они бессильны перед неизбежностью.
Г о с т ь. Какой?
Н а х о д к а. Промежуток обречен, Цвет скоро покинет его совсем. И нужно поскорее выбираться оттуда.
Г о с т ь. Что еще ты расскажешь мне о Братьях?
Н а х о д к а. Облик Братьев и их образ мыслей выглядят пугающе, но сами Братья не замечают меня.
Г о с т ь. А Сестры?
Н а х о д к а. Они пытаются говорить со мной, но я не понимаю их слов.
Г о с т ь. Как же ты узнала всё это, если не понимаешь слов?
Н а х о д к а. Сестры показали мне с помощью Цвета. Видишь, как велика его сила в том мире?
Г о с т ь. Я вижу, ты веришь Сестрам…
Н а х о д к а. Это мой выбор. Я не прошу с ним соглашаться, ты волен принять другую сторону. Но ведь кому-то придется поверить…
Г о с т ь. Выбор не означает наличия только двух крайностей.
Н а х о д к а. Не время для споров. Ты уже уходишь, твой сон сейчас прервется. Пообещай вернуться, помоги мне выбраться отсюда!
Г о с т ь. Я вернусь за тобой, обещаю.
Ф л о к с. А, Гость? Это ты кстати. Подай-ка мне ключ 22 х 24.
Г о с т ь. Держи.
Ф л о к с. Спасибо! Станешь со мной работать? Я — Флокс, будем знакомы. Давно об ассистенте думаю, а ты, кажется, толков и исполнителен. Ну, шучу, шучу.
Г о с т ь. Что это ты делаешь?
Ф л о к с. О, это гнобовоз. Супергновобоз. Царь-гнобовоз. Такого я еще не делала, а раз не делала я, значит, такого и вовсе на свете не было. Ребятки ждут его, аж повизгивают от нетерпения. Насилу спряталась от них, чтобы под ногами не путались. Они... Вот ведь проныры! Видишь? Там, за обломками дирижабля. Нашли меня, стервецы! Ну, прощай спокойная работа.
Г о с т ь. Вот эти вот голые карлики? Ну и уродцы! Это для них ты так расстаралась?
Ф л о к с. Полегче, Гость! Гнобы, может быть, неказисты и не слишком-то умны, однако они добры и самоотверженны. А еще — только благодаря им в этом сумасшедшем доме можно хоть что-то заставить работать как полагается. В общем, эти, как ты сказал, «уродцы» — лучшее, что осталось в этом мире.
Г о с т ь. Они — лучшее?!
Ф л о к с. Выбирай тон! Да, лучшее! Видишь, из чего я строю? Как думаешь, откуда у меня детали, все эти стержни и шестеренки? Всё благодаря им, гнобам. Так что сбавь-ка обороты и лучше заведи им дискотеку. Пусть попрыгают, а ты заодно поймешь, в чем тут соль.
Г о с т ь. Дискотеку?
Ф л о к с. Ага. Видишь, как затанцевали? А теперь... осторожнее! Уфф, ну ты и разиня, загляделся на пляски — и тебя чуть роялем не пришибло. Что смотришь? Да, это рояль. Он упал из стратосферы. И едва не проломил тебе череп. У нас тут такое случается, так что будь-ка впредь осторожнее.
Г о с т ь. И что же этот рояль делал в стратосфере?
Ф л о к с. Взлетел, как и всё остальное, когда эти дилетанты, эти железки, возомнившие себя богами, сломали гравитацию. В стратосфере много всего полезного, но и мусора хватает. Рояль мне без надобности, но нередко падает и что-то нужное, какой-нибудь коленчатый вал или переключатель. В общем, как повезет. Иногда даже...
Г о с т ь. Постой-ка, постой-ка. Что ты сказала о гравитации?
Ф л о к с. Ты еще не заметил? Гравитация у нас в дефиците. По сторонам-то посмотри. Видишь, острова над морем парят? Это еще ничего, раньше они в стратосфере висели, так высоко, что еще чуть-чуть — и вовсе в космос улетят. Это я с гнобьей помощью их спустила пониже. А вот тут у нас Биг Бен, тут — Статуя Свободы. Когда у меня есть к тому средства, я спускаю что-нибудь вниз, чтобы без дела там, наверху, не болталось. А то жалко. Люди всё ж строили, а я уважаю чужой труд.
Г о с т ь. Что произошло с гравитацией?
Ф л о к с. А как обычно. Нашлись дураки, которые уверились, будто уж они-то знают, как навести порядок. Механические боги, как они себя называют. Манипу, единый в трех лицах. Ты учти, я понимаю их жажду всё расковырять, докопаться до сути, разобраться, как мир устроен. Знаю зуд, что не позволяет сидеть сложа руки, заставляет создавать что-то новое... Но есть же пределы! Нельзя ради желания поэкспериментировать губить целую планету! Даже я это понимаю!
Г о с т ь. И что же, ничего теперь не исправить? На механических богов не найти управы?
Ф л о к с. Отчего же. Есть тут один... товарищ. Механический дьявол. Куда же без дьявола, раз есть боги?
Г о с т ь. Он поможет?
Ф л о к с. Если бы! Ворчит над ухом, как старый дед, только и толку от него, что с его комментариями не так скучно. Но на помощь его я не рассчитываю и надеюсь только на себя. Всё, что сломано, можно починить, вот во что я верю. Всего-то и нужно, что выудить из стратосферы земную ось, водворить на место, раскрутить заново, — и готово дело! Гравитация вернется, сезоны снова начнут сменять друг друга положенным чередом. А люди... Что ж. Тут уж ничего не попишешь.
Г о с т ь. Надеюсь, что всё окажется именно так просто.
Б у к а. Ты слышишь? Он ходит там, внутри, говорит сам с собой, включает и выключает свет. Кто-то маленький. Я хочу рассмотреть его поближе. Совсем близко. Хочу, чтобы он вышел ко мне.
Г о с т ь. Твой вид приводит меня в ужас.
Б у к а. Ты просто плохо видишь в темноте. Такое случается от переутомления. К тому же ты еще не встретил настоящих Гостей. Я всего лишь приближаюсь, а они уже рядом.
Г о с т ь. Что значит «настоящие Гости»?
Б у к а. Не такие, как ты. Одни приходят изнутри, другие снаружи. Проникают в разломы. Знаешь, как это бывает, когда гасишь свет? Они выдают себя странными звуками или запахом сырой земли и осенних листьев. Если у них есть лица, лучше не вглядываться — вдруг узнаешь. Но самое опасное начинается, когда заглядываешь в гости сам к себе. Посмотри на него. Он так напуган…
Г о с т ь. Да, я его вижу. Рыжий человечек в ночной сорочке. Кто он такой?
Б у к а. Он считает себя ученым. А на самом деле он Жилец. А может, и Не-Жилец. Всё зависит от того, оставил ли он дверь открытой. Или, может быть, закрытой. Еще ничего не решено окончательно. На самом деле всё зависит от времени и от того, остались ли еще страницы в дневнике.
Г о с т ь. Что еще за дневник?
Б у к а. О! В дневнике написаны интереснейшие вещи. Возможно даже, что они случились на самом деле. Жилец очень им дорожит. Только кто-то вырывает страницы из дневника. Как будто хочет, чтобы ничего этого не было. И еще… тебе никогда не приходило в голову, что дописать свой дневник до самого конца, значит — умереть?
Г о с т ь. Звучит мрачно. И дом в лесу такой странный. Похоже, за ним плохо следят. И я никак не могу сосчитать, сколько в нем этажей и комнат.
Б у к а. Когда-то здесь была научная станция. А еще — замечательное место для детских игр. Но с каждым днем тут всё больше беспорядка. Кто-то переставляет и прячет вещи. Кто-то подбрасывает записки. Двери открываются и закрываются сами собой, и комнаты появляются и исчезают. Особенно при свете свечей. Наверное, это потому, что хозяин дома совсем запутался. Или наоборот — он запутался из-за того, что в его доме такой беспорядок.
Г о с т ь. А этот лес вокруг?
Б у к а. Такой темный и сырой. Правда? Это тоже очень важное место. Здесь происходят очень важные встречи. Рано или поздно Жильцу придется выйти из дома и войти в лес. Впрочем, считается, что заблудиться нельзя. Ха-ха.
Г о с т ь. Это такая метафора, да? Дом — внутренний мир, разум, а лес — окружающее его безумие?
Б у к а. Может быть и так. А может быть, это история о бессоннице. Или о дрёме. О глубинном ужасе, который поселился внутри тебя в далеком детстве, пророс корнями и теперь разговаривает полузабытыми голосами. С тобой так бывает? Кто-нибудь заглядывает в твою спальню, когда ты просыпаешься за несколько часов до рассвета и не можешь уснуть? Что помогает тебе дотянуть до утра?
Г о с т ь. Брр… Что-то у нас неприятный разговор выходит.
Б у к а. Если ты хочешь, чтобы с тобой происходили только приятные вещи, то тебе тут делать нечего.
Г о с т ь. Мне стало жаль этого рыжего человечка. Как можно ему помочь?
Б у к а. Нужно навести порядок в доме и встретить гостей. Помоги Жильцу дожить до утра. А дальше он сам решит, что делать.
Г о с т ь. Хорошо. Я попробую.
господи боже какие айспики прекрасные